Отзыв

В первый раз я попала на отделение колопроктологии в феврале 2016, где двумя хирургами д.м.н., профессором Сергеем Яновичем Максимовым и к.м.н. Ильёй Леонидовичем Черниковским была сделана сложная операция. Потом — 6 курсов химиотерапии. И всё шло очень хорошо, я быстро восстанавливалась, вышла на работу. Однако ровно через год возник рецидив. Организм с чем-то не справился. Снова понадобилась операция, которую 14 марта 2017 прекрасно провели Илья Леонидович Черниковский и Нина Викторовна Саванович, оба раза операцию сопровождал врач-анестезиолог Владислав Маркович Гельфонд.

Все — высочайшие профессионалы. Глубокий им поклон. Но хочется обратить внимание руководства онкоцентра на то, что встречается крайне редко: сочетание таланта врача-хирурга и организатора. Илья Леонидович Черниковский — зав. отделением колопроктологии. Здесь всегда идеальный порядок, потому что чётко работают все службы. Каждое утро Галина Александровна, сестра-хозяйка, проходя по всем палатам, выясняет, всё ли в порядке, нет ли каких-то неполадок, в чём нужда? Технический персонал в течение всего дня поддерживает чистоту. Медсёстры не только умелы, но предупредительны, ласковы с пациентами, умеют пошутить, что создаёт бодрый эмоциональный тон. Буфетчицы стараются накормить всех и каждого: «Не хотите каши, а м.б., омлет? Нет? Может быть, бульончику попьёте? А печёное яблоко Вам можно ведь...» И не хочешь, а съешь хоть что-то необходимое для восстановления здоровья.

О врачах отделения могу судить только по своему, но о Нине Викторовне Саванович скажу отдельно. Здесь не пахнет больницей! Здесь даже на лицах людей, после операции с трудом передвигающих ноги, нет выражения неизбывного страдания. Здесь любят жизнь и работают на жизнь! Нина Викторовна Саванович достойна не краткого отзыва, а серьёзного эссе. Она кажется совсем юной. И первое, что приходит в голову: Боже! Такая хрупкая, такая красавица, что она здесь делает, в этом прибежище боли, страдания, на этом поле борьбы с неизбежным?! Но это лишь до того момента, пока ты не оказываешься её подопечным. Не хочу говорить пациентом, потому что ты встречаешься, прежде всего, с глазами человека. На тебя смотрят не как на орган, приговорённый к резекции, интересный для хирурга случай, а как на близкого человека. Ты сразу оказываешься под опекой и обласкан понимающим, уважительным, ободряющим взглядом сестры, дочери, внучки, подруги в зависимости от возраста. Тебе делают назначения, объясняют на доступном языке, что и как будет происходить с твоим организмом в процессе лечения, терпеливо отвечают на вопросы родственников, друзей, даже рисуют для наглядности. Тебе позволено жаловаться, немного капризничать — реакция доктора неизменно сострадательная и действенная. Что-то давит в грудине? — вызову кардиолога, пусть послушает. Сложности с кишечником? побаливают швы? — скажу медбрату, он поможет вечером решить проблему...

И точно: кардиолог слушает, даже снимает кардиограмму, медбрат деликатно ставит клизму, дежурная медсестричка предлагает обезболивающий укол... А утром впорхнёт белоснежная, пахнущая весной, солнечная Нина Викторовна и обязательно поинтересуется: как нынче спалось? какие проблемы? что с настроением? Кто сегодня навестит? И скоро тревога сменяется уверенностью: Нина Викторовна сделает всё, что в её силах, чтобы спасти, а в безнадёжных случаях продлить жизнь, не причинив лишней боли, ни физической, ни душевной. Думаю, поэтому даже при двух-трёх операциях в день перевязки своим подопечным делает сама.

Знаю по себе — это особый психотерапевтический сеанс: похвала, осторожные касания с шутливым: «потерпите, сейчас немного потерзаю», поглаживание на финале и обязательная улыбка — все идёт, как надо и будет ещё лучше. И ты бодрее сползаешь со смотрового стола в этой уверенности. Она может появиться на пороге палаты в пятницу, часов в девять вечера в обнимку с целой кипой папок (ещё оформлять документы надо) с немного растрепавшейся причёской и очень усталым взглядом — вот тогда на мгновение проступит подлинный возраст. Но неизменная улыбка — и ты видишь, что и в этой усталости есть своё острое удовольствие. Потому что она об этом деле своей жизни мечтала с детства, потому что она нужна, потому что её любят пациенты и благодарны родственники, потому что она на своём месте. И без этого не может. Поэтому она обязательно скажет, обращаясь по имени отчеству: «Если что-то будет надо, звоните. А завтра я подъеду, обязательно посмотрю, как там Ваш шов». И тебе становится легче жить.

Но если ты, пациент, не тупой потребитель медицинских услуг, сосредоточенный на своих болячках, то тебе будет трудно заснуть сразу, как за Н.В. закроется дверь палаты. Потому что понимаешь: завтра суббота — у твоего доктора — законный выходной. И телефон свой эта молодая прекрасная женщина дала не только тебе, а чуть не всем своим пациентам; и вскоре ты слышишь, как дежурный медбрат под дверью уже звонит ей, докладывая, что больная N... в общем есть проблемы... и она, едва добравшись до дома, что-то советует, решает. Я представляю, как выписываюсь, а на моё место в тот же день поступает кто-то другой со своим сложным случаем. И естественно возникает вопрос: где она берёт силы? Как она восстанавливается? Когда отдыхает? Понимают ли её коллеги и начальники, что имеют дело с уникальным человеком и специалистом?

Я более сорока лет работаю с детьми, более тридцати преподаю и воспитываю будущих учителей. У нас с медиками совсем близкие личностно-гуманные задачи и принципы. Я и пациент со стажем — могу утверждать: сегодня среди сорокалетних и младше медработников (как и педагогов) в основном встречаются те, кто просто выполняют свои функциональные обязанности. К тем же, кто выходит за рамки «оказания услуг», отношение ироническое (как к архаичному чудачеству) или подозрительное. Хочется верить, что руководитель отделения, о котором речь, руководство Центра видят, понимают, ценят и поощряют таких редких людей. Они нуждаются в особой заботе. В силу запредельной самоотдачи они чувствительны к несправедливости и ощущают её, как неуважение к делу, которому служат. Внимание и поддержка делают их сильнее, они готовы трудиться в разы больше, чем требуется. А в обратном случае — выгорание, утрата смыслов, иногда уход из профессии и даже болезни. Хотя с моим заболеванием всё гадательно, но я благодарна судьбе за то, что свела меня с Ниной Викторовной Саванович — это большая удача. Она врачует не только недуг, но человека. Пусть с ней повезёт ещё многим и подольше!